15 мая в Лотошинском историко-краеведческом музее состоялось торжественное мероприятие «История одного письма», в котором приняли участие жители деревни Турово и учащиеся школы № 2. Учащиеся школы уже много лет ухаживают за братской могилой в деревне Турово.
Письмо, о котором шла речь, совершенно случайно оказалось в руках сотрудников музея. Его автор – младший лейтенант запаса, командир звена 62-го штурмового авиационного полка Николай Петрович Атаманчук. Он вспоминает события, произошедшие в годы Великой Отечественной войны, когда 62-й штурмовой авиационный полк, в котором он служил, базировался на аэродроме, расположенном у деревни Турово Лотошинского района, с ноября 1942 года по февраль 1943 года.
Николай Петрович задаёт два вопроса, один из них касается его товарища Тимофея Ивановича Сушко. Среди фамилий воинов на мемориальной плите братской могилы в деревне Турово значится фамилия лейтенанта Тимофея Ивановича Сушко, лётчика 431-го смешанного авиаполка. Согласно донесению о безвозвратных потерях 1-й Воздушной армии, 17 декабря 1942 года лейтенант Сушко был сбит в воздушном бою. Похоронен в деревне Макарово Лотошинского района. Позднее останки воинов из этой братской могилы были перенесены в братскую могилу, расположенную в деревне Нововасильевское. Однако, по воспоминаниям жителей деревни Турово, Тимофей Иванович Сушко был похоронен именно в Турове. Поэтому его фамилия высечена на мемориальной плите, расположенной на братской могиле в этом населённом пункте.
Имеющейся информацией о Тимофее Ивановиче Сушко и аэродроме у деревни Турово поделились ветеран Лотошинского отделения «БОЕВОГО БРАТСТВА», директор музея Владимир Куликов и староста деревни Турово Наталья Титомер.
В письме Николай Атаманчук вспоминает дом в Турове, где он квартировался с другими лётчиками, и ту семью, которая жила в этом доме. Описывает тяжёлую жизнь этой семьи. Во время оккупации немцы забрали у них весь домашний скот, даже курицы не оставили. Суточный рацион питания этой большой семьи из 10 человек состоял из картошки, толчёной со свёклой, сваренной в большом 15–20-литровом чугуне. В семье было много детей. Младшим рос Колька – белоголовый, худенький-худенький мальчик четырёх лет. Мать Кольки говорила, что он в два года разговаривал, а потом от недоедания, недостатка витаминов у него пропала речь. Глядя на страдания этой семьи и особенно на страдания маленького мальчика, Николай Петрович начал отдавать Кольке свой спецпаёк. Колька стал поправляться, лучше слышать и начал неуверенно разговаривать.
Второй вопрос, который в письме задаёт лётчик Атаманчук, касается этого мальчика Кольки. Он пишет: «Я много после летал. Искалеченный, но остался жив. И через все эти годы меня не покидала мысль выжил и жив ли Колька? С того времени прошло 37 лет + 4 года, то сегодня Николаю будет 41 год…».
Дочь того самого мальчика Кольки, Ольга Ермолаева, рассказала о судьбе своего отца…
Владимир Куликов сообщил, что поиски новой информации о событиях из письма Николая Атамачука и его послевоенной судьбе продолжаются.
«Появляются новые данные, укрепляются связи с потомками Тимофея Ивановича Сушко и белорусскими поисковиками. Мы надеемся, что история этого письма будет продолжена», – отметил он.
Участвовали 50 человек и 30 школьников.
